Лев Златкин - Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]
Следователь машинально вгляделся в свою ладонь.
— Где ты увидел… — И рассмеялся. — Мерзавец! Ловко купил.
— За что купил, за то продам!
— Не забудь поторговаться! — напомнил следователь.
— За тебя много не дадут, торгуйся, не торгуйся! — смеялся ему в лицо Телок.
Следователь вздохнул и достал бумагу.
— Тебе за свою жизнь торговаться надо! А не за мою!
Телок спокойно смотрел на следователя.
«Понтует! — думал он. — Ничего у него другого нет!»
И запел, нахально глядя на следователя:
Не брал я на душу покойничкаИ не испытывал судьбу.Я жил, начальничек, спокойненькоИ весь ваш МУР видал в гробу…
— Уважаешь Володю? — спросил спокойно следователь.
— Уважаю, тебя — нет!
— Я тоже Володю уважаю, тебя — нет! Но одно общее мы уже нашли. Давай искать другое..
— Долго искать будем! — прервал его Телок. — Жизнь пройдет.
— Жизнь пройдет мимо! Твоя! — многозначительно подчеркнул следователь. — Если будешь упираться рогами. По рогам и получишь!
— Женатик, а про рога упоминаешь! — надсмехался Телок. — Не к ночи будет сказано. Небось дежуришь сегодня ночью?
И он выразительно уставился взглядом на обручальное кольцо на руке следователя.
Следователь разозлился, но сдержал свой гнев.
— Может, — сказал он задумчиво, как бы размышляя сам с собой, — ты и не брал на душу покойничка, но твой дружок, когда с тобой в паре брал кассу год назад, охранника завалил. Помнишь?
— Что-то с памятью моей стало, — озабоченно продекламировал Телок, — все, что было не со мной, помню!..
Но тоскливое выражение его лица яснее ясного говорило о том, что он очень хорошо помнит этот злосчастный день, когда его подельщик напоролся внезапно на охранника и с испугу, а не по злобе выстрелил в него и убил наповал одним выстрелом.
— А что с того! — насмешливо сказал следователь, видя, что сообщение задело Телка за живое. — Твой дружок шлепнул, мы это, предположим, установили. Что из этого? Дружка твоего вскоре зарезали в придорожном ресторане, поэтому ты, наверное, и работаешь в одиночку. Но свидетели видели вас двоих. А доказать суду, что стрелял не один, а другой, проще пареной репы.
— Где ее найти только, эту репу? — задал вопрос Телок, чтобы что-нибудь сказать. — Не продают!
— Почему? — возразил следователь. — Бывает…
— Что вы от меня хотите? — сдался Телок. — Чтобы я кого-нибудь замочил? Тогда меня освободят от ответственности за убийство, которое я не совершал?
— Тоже мне, агент ноль ноль семь! — засмеялся следователь, довольный, что уломал грабителя. — Это надо еще заслужить! Такое право немногим дают: убивать, но не отвечать за убийство.
— Многие себе сами присваивают это право!
— До поры до времени! — пожал плечами следователь. — Сколько веревочке ни виться, концу быть!
— Если не убийство, то что? Я закладывать не собираюсь…
Следователь смотрел на Телка пристально, словно еще сомневался: стоит ли ему говорить и договариваться о взаимных уступках.
— Вообще-то, — начал он с сомнением в голосе, — ничего особенного мы от тебя не требуем…
И он замолчал.
Телок терпеливо ждал. Если сказано «а», непременно будет сказано и «б». Таков суровый закон жизни.
— Тебя сейчас покормят вкусным обедом и отвезут в Бутырку, в камеру…
— Известно, не в санаторий! — заметил Телок.
— В этой камере сидит один дутый авторитет, — продолжал следователь, словно и не слышал реплики Телка, — по фамилии Хрусталев…
— Слышал о таком! — заявил Телок. — По наркоте работает!
Следователь недовольно поморщился:
— Не перебивай! Слушай… Подружишься с ним, а завтра в десять часов утра…
— Убить? — усмехнулся Телок.
Следователь опять поморщился:
— С тобой хорошо одну вещь есть, изо рта выхватываешь!.. Устроишь вместе с ним небольшую заварушку, как следует: с мордобитием, чтобы кровь хлестала, с битьем государственного имущества…
— Что это я срок наматывать буду дополнительный? — опять перебил следователя незадачливый грабитель. — Ломать в тюрьме государственное имущество… Да это — бунт!
— Больше тебе так и так не дадут! — улыбнулся следователь. — Ты забыл, что за тобой тянется. Насыплют тебе полной мерой в любом случае. А одним эпизодом больше, одним меньше — не важно.
— Выплачивать придется! — пояснил Телок. — Не из вашей же зарплаты…
— Иска не будет! — пообещал следователь. — Берешься?
Телок задумался. Он очень хорошо знал, с кем имеет дело. Могут и шлепнуть во время бунта. Но, с другой стороны, есть хоть шанс.
«Откажусь, они повесят на меня то убийство! А охранник идет как милиционер при исполнении служебных обязанностей. И тогда уж шлепнут точно».
И он выбрал единственный шанс.
— Убеждаете вы профессионально! Женщины, наверное, так и стелются. Бедная ваша жена.
Следователь рассмеялся:
— Это называется: «Начал за здравие, закончил за упокой». Забыл, что про рога говорил?
— Проехали!..
Покормили Телка, как и обещали, хорошо: умял он котелок жирного харчо да котелок гречневой каши с мясом и подливой. И большую кружку крепкого и сладкого чая принесли.
Ублажили.
А потом повезли в Бутырку, в камеру номер двести шесть.
В камеру Телок вошел вместе с крупным мужчиной, который нес в руках огромный кулек.
Пока вертухай отпирал дверь, мужчина успел шепнуть Телку очень довольным тоном:
— Со свиданки! Жена приходила.
Войдя в камеру, Великанов — а это был он — радостно завопил:
— Сергей Сергеевич! Григорьев! Прошу к столу! Я столько дней сидел на вашей шее. Приглашаю!.. А где Григорьев?
— В карцере! — коротко ответил Кузин, с интересом смотря на большой пакет.
— Ну, как ребенок! Ни на минуту нельзя одного оставить. Что натворил? — спросил Великанов.
— Сойкина отлупил!
— Давно пора! — Великанов презрительно посмотрел на Сойкина. — А за что?
— Куму всех нас заложил! — улыбнулся Кузин. — Как буржуев и пособников…
Рудин подошел поближе к пакету и принюхался.
— И что это вам, Андрей Андреевич, подбросили?
— Брысь! — рявкнул на него расстроенный Великанов.
И Рудин поспешил уйти — познакомиться с кулаками Великанова у него желания не возникало.
— Жена принесла? — спросил Кузин.
— Жена!
— Будет ждать?
— Будет!.. Плачет только. Жалко.
— Не пей, Андрей Андреевич! Не пей!
Великанов, перекладывающий содержимое кулька на отведенное ему место в продовольственном шкафу, воскликнул:
— Легче сказать, чем сделать! Ты что, не знаешь положения в стране? Стреляют, взрывают! А спиртное на каждом углу продают. И столько названий, что надо две жизни как минимум прожить, чтобы все перепробовать…
Телок, на которого не обращали абсолютно никакого внимания, сел на ближайшую койку.
Поворов сразу положил на него глаз, но пока жажда реванша не овладела им целиком, так что он не мог уже сопротивляться ее зову, — Поворов не смел лезть опять со своим единственным предложением. Обиженные жить не могут без того, чтобы не обидеть другого. Может, им тогда не так одиноко?..
Когда жажда реванша овладела им безраздельно, Поворов завопил:
— Братцы! А у нас новенький!
— Чего орешь? — сразу же осадил его Хрусталев. — Видим, что новенький! Кажется, наконец-то дали в нашу родную камеру настоящего старосту…
— Бугра сразу видно! С ровного места! — поддержал Рудин.
— Он тоже испытание должен пройти! — обиженно зачастил Поворов.
— Слышишь, как тебя? — подошел к Телку Хрусталев.
— Костя Телок! — представился новенький.
Он понял, что к нему подошел Хрусталев, по описанию следователя, которое получил перед отъездом в тюрьму. И дружески ему улыбнулся.
— И фамилия у тебя подходящая! Для старосты! — подчеркнул Хрусталев. — На этой выборной должности требуется как раз Телок.
— Кончай «ля-ля»! Дело говори. Какое испытание мне требуется пройти? — проявил полную готовность к сотрудничеству Телок.
— С завязанными глазами ты должен вытащить кусок сахара, зажатый между фаланг пальцев с внешней стороны.
Телок, довольный и улыбающийся, встал, выражая полную готовность.
— Согласен! Готовьте повязку, а я схожу отлить…
И отправился резво к унитазу, на который как раз незадолго перед тем забрался Поворов — «орлом».
Хрусталев заорал на Поворова:
— Скорей стреляй, вонючка! Не дома!
Поворов так испугался, что забыл о большой надобности: он хотел получить двойное удовольствие, наблюдая унижение вновь прибывшего и сочетая приятное с полезным.
Застегивая поспешно штаны, он неожиданно для себя сказал Хрусталеву:
